Рыцарский роман

В ролях:

Элиас Д’ Эвре, бедный рыцарь с храбрым сердцем и пустым карманом - сэр Boemund
Жозефина Д'Абервиль, возлюбленная Элиаса, дочь богатого землевладельца, своенравная и гордая девушка – Trinity

Брунгильда Великолепная, служанка прекрасной дамы, хитрая и расчетливая чертовка - Estrellita
Sir Al-Sanchez de Fuego, владелец замка Castillo del Cielo и ряда земель
Дитрих фон, успешный в боях рыцарь, местный «авторитет»
Бизоль де Сент-Омер, лидер противоборствующей Sir Al-Sanchez de Fuego группы
старик Этьен, слуга Элиаса
Адриана – служанка Жозефины

Этьен – слуга Элиаса
лошадь Элиаса, Бравая Рохля
лошадь Sir Al-Sanchez de Fuego, Юникорнио (Юни)

Часть первая. Элиас (*автор Boemund*)

Справа раздался пронзительный звук трубы. «Боже мой, как же громко. Зачем так трубить? Неужели и так не понятно, что если подводят коней к барьеру, то значит, сейчас начнется поединок?
Но где же мой конь, чего там они дремлют? Ага, вот они. Родной, не подведи меня в этот раз. Я понимаю, тяжело, но потерпи чуть-чуть».
- Эй вы, болваны, ну что встали, помогите мне сесть в седло. Вот так. Подай мне копье.
Старый слуга, кряхтя, поднял тяжелое копье и, посмотрев на него снизу доверху, протянул его мне.
- Потерпи, Этьен, совсем немного осталось... Подайте поводья,
проверьте шпоры.

Лошадь нехотя тронулась с места, но, почувствовав холод металла шпор в боках, ускорила шаг.

«Старый ты стал совсем. Как и все, что на мне. Нагрудник изнутри совсем проржавел. Надеюсь, щит выдержит удар. И куда я сунулся? Так, охотился бы сейчас, а если бы повезло, жарил бы кабанчика на вертеле. Эх. Вот уже и выход. Как солнце-то светит. Главное, не занять позицию напротив него, тогда совсем будет неудобно».

Боевой конь вынес всадника на место поединка. «О господи, как тут много людей. Сразу видно - столица. Столько гербов на флагах. И не разберешь, какой род они представляют.
Но видно, что люди очень именитые. Эх, им не известны проблемы скромного провинциального дворянчика. А какие одежды... А вот и дамы. А красавицы-то какие...Интересно, глянет ли хотя бы одна на меня. Нееет, им интересны рыцари в новых блестящих доспехах, панцири которых вычищены до блеска. Что им я?.. Ну что ты, что ты не стоишь спокойно? Побежишь потом, а пока постой на месте спокойно, пока глашатай не объявит участников поединка».

На середину места ристалища вышел долговязый человек в костюме из красного бархата. Рукава были настолько длинными, что почти волочились по земле. По тому, как он щурился и смотрел на зрителей, можно было сделать вывод, что он страдал пороком зрения. Резким движением раскрутив тяжелый свиток, он вскинул голову и громким
голосом начал декламировать:
- Дитрих фон!

«Дитрих... Дитрих... Кто же это? Немец какой-то. И какая нелегкая занесла его в наши края? Говорят немцы - народ упорный. Чего очень не хотелось бы. Сейчас мне только с упорными биться...».

- Элиас, граф д' Эвре.

«Конечно, когда оглашали имя этого Дитриха, публика взорвалась аплодисментами. А кому нужен старый род д'Эвре, который сам себя-то уже не помнит, наверное. Раньше мои предки блистали на турнирах, сейчас о нас уже забыли... Но, что это?.. Он уже пришпорил коня. Я опять пропустил призыв к началу поединка. О Боже, какое же тяжелое копье… Вперед, мой друг! Как же плохо видно в этом шлеме. Вообще ничего не видно. И какая жара! Нечем дышать. Руки уже устали - главное удержать копье и дожить до конца поединка. Он все ближе. Сейчас...Но какая она красавица... Она смотрит на меня. Надо выпрямиться в седле, пусть увидит мой фамильный герб. Она протягивает руку. В ней
платок... Отпускает...Платок...Платок...Он все ближе. Но что это?...Почему ничего не видно? Но какой аромат. Ай, Боже как больно. Что произошло? Такая тьма в глазах. Что произошло, почему я падаю, и совсем не видно седла, не за что ухватиться. Боже, я падаю, как больно. Я ничего не понимаю. Я...Я...».

А народ уже приподнялся со своих мест, чтобы получше рассмотреть
бедолагу, выпавшего из седла.

Победитель медленно прогарцевал перед скамьями, где располагались дамы, в желании заслужить их благосклонные улыбки. Вышел тот же долговязый человек и хриплым голосом объявил результаты поединка, разрешив слугам убрать проигравшего рыцаря.
Слуги рванулись на помощь к хозяину. Он уже пытался встать. Из-под шлема доносились звуки, больше напоминавшие стоны. «О Боже, как больно. Как больно! Моя голова…».
- Эй, помогите мне подняться. Снимите мне шлем. Снимите его. Я хочу
видеть её.
Старый Этьен аккуратно снял шлем с того, кого знал еще ребенком.
- Сейчас, сударь, сейчас. Вот, испейте воды.
- К черту воду, я хочу видеть ее! Помоги мне встать!
- Куда встать? Вам и присесть-то нельзя, пока не проверят, все ли кости
целы. Лежите уж…

Тут со стороны подъехал рыцарь, победивший в этом бою.
- Слушайте, копье нужно было держать выше. Да и конь ваш совсем обветшал, как и ваши доспехи. Не выходите больше в бой, если не хотите быть проткнутым насквозь.
- Убирайся к черту, где она?!

«Ну что они все от меня хотят? Где же она? Почему такой туман в
глазах? Ничего не видно. Сейчас, только на руки подымусь. Но что это?
Вот...Вот она...О нет, великие небеса, она уходит. О Боже, только ее
платье. Я вижу только ее платье. О горе мне. Но как же больно.
Проклятые слуги. Аааа!».
- Ну вот. Совсем наш хозяин ослаб. Давайте, поднимаем его. Потащили.
Отнесем к лекарю, пусть он посмотрит».
А в это время уже другие рыцари становились на позиции.

Часть вторая. Брунгильда (*автор Estrellita*)

Брунгильда шла по узким тропинкам викторианских лесов уже больше часа, но изморенное долгой дорогой тело почти не чувствовало усталости. Горячее солнце нещадно пекло, и казалось, что всё вокруг буквально топилось под его лучами, как жирное сливочное масло на мельнице дядюшки Витторио. Столь непривычная жара стояла в Англии уже вторую неделю, но девушка, чьи голые пятки помнили зной сицилийских земель, была привычна к подобным сюрпризам природы.

С утра во рту не было и маковой росинки, отчего слегка кружилась голова. Легкое розовое платье из дешевой холщовки пропиталось душистым женским потом, длинные золотистые волосы ярко блестели на солнце и развевались от быстрой ходьбы. Корзинка отчего-то казалось тяжелой, хотя груз не прибавлялся в дороге. «Санта Розалия, опять натерла левую пятку», - с досадой подумала девушка и тяжело вздохнула.

Брунгильда приехала в Англию более двух месяцев назад. Оставив родину, своенравную, гордую Италию, постаревшего дядюшку и черноглазого братика Марио, она собрала свои нехитрые пожитки и отправилась на поиски счастья.

За день до ее скорого отъезда дядюшка Витторио поведал ей невероятную историю - то ли выдумку, то ли глупую фантазию вечного идеалиста. Покачиваясь в своем старом кресле после тяжелого трудового дня, дядюшка, хитро щуря левый глаз, медленно, словно смакуя каждое слово, открыл девушке глаза на тайну ее рождения.

Брунгильда никогда не знала своего отца. Мать избегала подобных разговоров, и как только девочка затевала их, с опаской прятала свои лучистые серые глаза и, испуганно озираясь по сторонам, словно боясь, что ее кто-нибудь услышит, твердила лишь одно: «Твой отец был важный человек».

Маленькая Бру обижалась, бывало даже, всплакнула пару раз из-за этого, но, завидев, что мать оставалась непреклонной, вскоре прекратила расспросы. Столь странное и режущее слух имя ей досталось от дядюшки - поклонника викторианской чопорной Англии. Однако корни брали свое, и девочка была - само воплощение дикой, первобытной, стремительной сицилийской земли, не знающей границ и запретов. До поры до времени Брунгильда совсем было забыла об этой истории, но скоропостижная смерть матери прервала привычный ход событий. Тогда-то и поведал дядюшка, что отцом ребенка со странным именем был владелец огромных земель на юге Англии и трех плантаций в северной Сицилии. Там-то, объезжая свои владения, молодой, красиво одетый господин, завидный холостяк и юный наследник несметных богатств, познакомился со смешливой хохотушкой Эмилией – дочерью местного плантатора. События развивались стремительно, Эмилия забеременела, и вот-вот должна была состояться свадьба. Но мечтам влюбленной девушки не суждено было сбыться. Отец Эмилии разорился, и родня молодого господина спешно отменила процесс. Несостоявшийся жених уехал по-английски, не прощаясь, и девушка осталась одна. Там же, в маленькой лачужке, при свете тающей свечи, появилась на свет кареглазая новорожденная с золотыми волосами и отцовскими ямочками на щеках. Больше о своем возлюбленном ее мать ничего не слышала. Руководство плантациями в Сицилии было передано кому-то из родственников молодого господина.

Никто не знал, как зовут отца Брунгильды, никто не знал, правдой ли была эта невероятная история, или очередной утренней выдумкой любящего выпить мельника, но что-то тот запоздалый разговор с дядюшкой заронил в душе юной красавицы…. Уже наутро, поцеловав спящего брата в непослушные кудряшки, под храп дядюшки и с криком первых петухов, она закрыла деревянную калитку обветшалого дома и двинулась в путь. На переходных, лошадях, тележках, с божьей помощью, почти без денег в кармане, Брунгильда путешествовала около двух недель, пока однажды не услышала знакомую по урокам с дядюшкой английскую речь.

Часть третья. Жозефина. (*автор Trinity*).